"Ночь"

«Ночь» (режиссер Микеланджело Антониони) Италия, Франция, 1961.
В главных ролях: Марчелло Мастроянни, Жанна Моро, Моника Витти.

С первых кадров башни Пирелли режиссёр намекает на то, что основная информация будет передаваться в фильме через визуальную и звуковую образность, а не традиционным способом — через уста и поступки персонажей, их взаимодействие и общение друг с другом.

«Я воспринимаю актёра как один из элементов общей картины, наряду со стеной, с деревом, с облаком», — заявил Антониони в 1961 году. Отсюда предельное внимание к предметным фонам. С точки зрения персонажа предметы и обстоятельства могут читаться как проекция его психологического состояния. Но у Антониони они начинают терять свою подчинённость фабуле и приобретают некоторую автономию от субъекта. Они просто присутствуют в кадре. Антониони раскрывает отчуждённый мир вещей, возвращая предметам их невинность и многозначность. Применительно к «Ночи» многими кинообозревателями было отмечено использование режиссёром приёма temps morts, когда камера задерживается, как бы залипает на предметном фоне в течение какого-то времени уже после того, как актёры покинули экран. По мнению Мишеля Бютора, для Антониони драгоценны эти «маргиналии», благодаря которым естественный ход вещей сбивается и каждая сцена получает дополнительное, внесюжетное измерение. Философ Адорно, упомянутый в начале фильма, также одобрил склонность режиссёра «замораживать отдельные моменты повествования, заставляя мимесис разлетаться на миллион осколков».

Художественная техника Антониони в «Ночи» имеет ряд пересечений с приёмами «нового романа». Так, сцена вечеринки у Герардини, на съёмки которой режиссёр затратил 32 дня, подана «под Роб-Грийе» — через отражения в стёклах и зеркальных поверхностях. Эта техника указывает на смещение, задваивание и неоднозначность эмоциональных состояний. В некоторых кадрах Лидия и Валентина представлены как двойники, так что зрителю требуется время, чтобы разобрать, кто из них кто.

А когда Лидия уезжает с вечеринки во время ливня, камера на время и вовсе забывает о ней и об её спутнике, впитывая динамику дождя и ветра, прихотливые контуры медленно движущегося автомобиля, игру пространства в условиях влажной светотени. Графические формы становятся почти абстрактными. Альберто Моравиа назвал момент, когда Лидия отколупывает рукой краску с тёмной стены, «высшей точкой киноискусства», ибо Антониони удалось «отыскать совершенное в своей абстрактности воплощение безымянной и бессюжетной тревоги».

«Ночь» считается своеобразным творческим ответом Микеланджело Антониони на фильм «Сладкая жизнь» его коллеги и соотечественника Федерико Феллини. Ведь в них идёт речь о мире итальянской интеллектуальной элиты, только в данном случае проживающей не в Риме, а в центре «нового капитализма» — Милане, который стал как бы столицей «экономического чуда», случившегося в обществе немногим более десятилетия после второй мировой войны.

Не случайно и то, что успешного писателя Джованни Понтано, который уже устал не только от доставляющего ему скуку внешне респектабельного брака с Лидией, но вроде бы и от самой жизни (она превратилась в бесконечную нудную вечеринку, где даже не радуют кратковременные интрижки с другими женщинами), играет Марчелло Мастроянни. Прежде он воплотил в «Сладкой жизни» роль журналиста, пытавшегося, напротив, поспеть за быстро меняющейся действительностью.

Однако для режиссёра «Ночи» куда важнее душевные метания основной героини в исполнении французской звезды Жанны Моро, так как Лидия обострённее переживает незаметно, но неотвратимо происшедшее чуть ли не со всеми «затмение чувств». Ночь, которая была проведена ею на очередном светском рауте, становится временем горького прозрения не столько из-за осознания краха личной семейной жизни, а благодаря пониманию, что былые надежды и мечты оказались лишь призрачными иллюзиями, похожими на те сны, что исчезают на рассвете. И наступление нового дня приносит вместо радости бытия ощущение полного опустошения и мучительное переживание под утро своего рода «похмелья души», более губительного, нежели обычное состояние нетрезвого человека после продолжительной «ночной тусовки для избранных». В отличие от просветлённого (несмотря ни на что) финала «Сладкой жизни», конец «Ночи» кажется безысходным, и последний титр Fine звучит по-итальянски как не подлежащий обжалованию приговор.